Курочка Ряба родилась, когда я училась на втором курсе в институте. Так что моему варианту детской сказки уже тикает третий десяток лет.

Дело было вечером, делать было нечего. Было скучно и мысли о том, что Пушкин изучался в школе не просто так, не давали мне покоя. Я взяла в руки старую тетрадку, ручку и возомнила себя поэтом. Курочка Ряба вылупилась как-то быстро. Всего за вечер. Все 98 четверостиший.

Понравилось всем. Ну, или не всем, но никто не признался в обратном. Даже после того, как Курочку Рябу опубликовали в институтской газете «Денница», где я тогда подрабатывала.

Курочка Ряба

Часть 1

Жил в деревне старик, а с ним баба.
Не держали они скотный двор,
Но была у них курочка Ряба,
Да петух был по кличке Егор.

Старику было семьдесят девять.
Бабке семьдесят восемь с лихвой.
Ряба курочка – вроде не дева,
Да Егор – петушок Ой – Ой – Ой!!!

Ряба в мелкой корзинке сидела,
Но яиц не хотела нести.
Толь нести она их не умела,
Толь петух постарел. Бог прости.

Долго бились старик со старухой,
Захотев развести птичий двор.
Но от птиц ни пера и ни пуха,
Ни яиц, лишь пустой разговор.

А старик со старухой всё ждали.
Всё надеялись – время придёт,
И им Ряба, о чём так мечтали,
Штук с десяток яиц принесёт.

Время шло. Старики вечерами,
Вскипятив самоварный чаёк,
Чай отведав с вареньем, с блинами,
Посидят, помечтают с часок.

«Охо – хо! Эхэ-хэ! » – скажет бабка.
Дед качнёт головой, скажет: « Ох!!! –
Обвинит петуха – Эх ты, тряпка,
Чтобы ты, окоянный, издох ».

 

Часть 2

Но однажды, чего долго ждали,
Ряба села в корзинку нестись.
Целый вечер дед с бабой плясали.
Пришла радость, так пой, веселись.

Праздник этот отмечен на славу.
Тёмный вечер растаял в ночи.
И услышала старая баба,
Как старик прокряхтел ей с печи:

— Слышь, старуха, давай погуторим.
Может, бизьнись с тобою начнём,
Да яички с тобой на базаре,
Продавать за доллАры начнём?

— Ты чагой-то, старик, не рехнулся ль?
Не слетел ли башкою с печи?
Что за бизьнись? Ой, Боже Иисусе,
Лучше ты о деньгах помолчи.

— Ты чаго мне язык затыкаешь?
Для тебя ж я стараюсь, пойми!
Че ты, старая, разве не знаешь,
Как становятся люди людьми?

Дед Ефим – наш сусед – завёл ферму,
Тянет титьки коровам своим
Да жувачки жуёть «Риблись – сперминт».
Кто – кого, мы ещё поглядим.

Яйца мы на чулки поменяем,
А чулочки потом продадим,
Много акций потом наскупаем,
А на выгоду банк создадим.

Детям нашим посылки отправлю,
Внукам всем подарю по рублю,
Завещанье потомкам составлю,
Чин себе генеральский куплю.

Будешь ты, генеральша, в сапожках
Итальянских на ферму ходить.
Будешь есть колбасу – не картошку.
Не компот, а вино будешь пить.

Вот увидишь, старуха, что к лету
Бизьнисьмен буду я высший класс.
На машине с базара приеду,
Мэр наш сельский нам дачу продаст.

Дачу мебелью финской обставим,
Будем пить пепси-колу со льдом,
В огороде бананы посадим,
Пусть растут. А потом,.. а потом…

— Ты чагой-то там брешешь, беззубый?
Знать, и правда, с ума ты сошёл.
От, пердун! Нет яиц, а ему бы
Бизьнись, доллар и что там ещё?

Телевизору что ль насмотрелси?
Что за ересь тупую несёшь?
Белены в огороде объелси –
Молодёжные песни поёшь.

Поглядите, как дед размечтался!
Ты гляди, чтобы вовсе к зиме
Без последних порток не остался,
Гляньте, бизьнись ему на уме.

Лысый чёрт, сколь заплат тебе шила?
Пропердел девять дырок в штанах.
Смерть дорогу к тебе позабыла,
Лучше б думал о похоронах.

А то вдруг генерала придумал,
Мэра сельского к жопе приплёл,
Ладно, хоть о сапожках подумал,
Бизнесменище, старый осёл.

Может быть, вертолёт тебе надо –
Будешь яйца в Кремль возить,
Президента родимой отрады
Ты яичницей будешь кормить?

— О!!! Накинулась, старая кляча,
На тебя нет управы совсем –
Говорил старичок чуть не плача, —
Вот снесёт яйцо – сам его съем!

 

Часть 3

Трое суток бедняжка сидела.
Результат виден был на лицо.
Долго мучалась, долго кряхтела
И снесла золотое яйцо.

— Глянь, старуха, какое богатство
Привалило нам будто с небес.
Не могу перестать удивляться.
То ли золото, то ли я – бес.

Не могу в это чудо поверить,
Что нам Ряба яичко снесла.
Эй, старуха, ты можешь проверить?
Ну!!! Проверь-ка слепого осла.

Бабка глянула и пред иконой
На колени упала, крестясь:
— Ай, Спасибоньки, Батюшка родный!
Будем жить как княгиня и князь.

Ай, Спасибо тебе, дорогая
Мать Мария и сын твой Иисус.
Пред иконой я вам обещаю,
Что теперь за хозяйство возьмусь.

Рябу я посажу на божничку.
Будет яйца златые нам несть,
А пятух наш – Егор – царской птичкой
Может подле несушки присесть.

Деду новы штанишки наладим,
А то эти на попе морщать.
Ну-у, а мне мы халат новый сладим
И сапожки, как дед обещал.

— Ладно, будет те, бабка, молиться.
Что мы делать-то будем с яйцом?
Чтобы больше добром наживиться,
Может мы его разобьём?

— Что ты, старый? Такое богатство
Нам с тобою никак бить нельзя.
Вишь, с иконы нам всё святотатство
Головою качают, грозят.

Пусть нам Ряба сначала попарит
Из него золотого птенца,
А потом мы с тобой на базаре
Продадим скорлупу от яйца.

Подрастёт наш птенец златопёрый,
Будет пух и перо нам давать.
Подожди, старичок, очень скоро!
Тампакс, Стиморол будешь жувать.

 

Часть 4

Снова курица села в корзину,
Но на этот раз парить птенца.
Третий срок подходил к середине,
Но затее не видно конца.

Третий срок – это вовсе не шутка.
Словно камень под сердцем лежит.
От яйца ни движенья, ни звука,
Но старик, видно, им дорожит.

Подкрадётся, бывает, к корзинке,
Сунет руку под птичье крыло.
То поправит салфетки, простынки,
То проверит: тепло, не тепло.

Долго дед со старухою ждали
Появленья цыплёнка, но жаль –
Год прошёл, старики лишь вздыхали,
Стариков охватила печаль.

И старик разозлился на Рябу.
— Это что за такие дела?
Ты простое яичко хотя бы
Вместо камня снести не могла?

Эй, старуха, давай сковородку,
Надоело мне птенчиков ждать.
Вот сейчас я заткну птичью глотку,
Покажу я ей Кузькину мать.

Покажу ей, где раки зимуют,
Научу, как яички нести.
Проучу её, дуру такую.
Меня Бог за такое простит.

Дед снял валенок и размахнулся.
Видно, в Рябу пустить захотел.
Петушок увидал, встрепенулся
И на деда стрелой полетел.

Развязалась неравная битва,
Весовой категории спор.
Сорок восемь кило был старик, и
Четверть пуда – противник Егор.

Старым валенком дед защищаясь,
Три удара нанёс петуху.
В свою очередь тот, наступая,
Бил крылом по лицу старику.

Дед кричал, и петух кукарекал.
Разгоралась большая война.
Средь избы два бойца – вот потеха
Для болельщиков двух у окна.

Долго битва сия продолжалась.
Много птичьего пало пера.
Дед кряхтел, а старуха ругалась:
— Что ты дурью болеешь с утра?

 

Часть 5

Чья победа была – неизвестно.
Дед был ранен – старик захромал.
Дамский пол лишь не трогался с места,
Да ком золота также лежал.

Печка также тихонько топилась,
За окном ветерок подвывал,
Кровь из раны тихонько сочилась,
С полу что-то петух собирал.

А старуха руками махала,
Всё ругалась, «вправляла мозги»:
— Старый хрыч, что тебе не хватало?
Что хотел от такой мелюзги?

Это ж птица, и ты это знаешь. —
Дед молчал, сознавая вину. —
Делать что ты теперь предлагаешь?
Уж, наверно, продолжить войну?

Вдруг её озарила улыбка:
— Стой, давай-ка, яйцо разобьём.
И трудиться не надо тут шибко,
И поужинам сытно вдвоём.

Да, идея была неплохая.
Разгорелись у деда глаза:
— Зря ты, бабушка, стала нас хаять.
А яичница – дело! Я – за!!!

Я сейчас разведу огонь шибче,
Дров хороших подброшу в очаг,
И зажарим мы наше яичко,
Посидим, чай попьём при свечах.

Баба живо взяла сковородку,
Стук яйцо об края, стук опять.
От биений таких мало толку,
Знать, сильней ещё надо стучать.

Посильнее ударила бабка –
Неудача. Ударила вновь:
— Это что за ещё непорядки?
Знать со сталью у курицы кровь!

Слышишь, старый, ты курочку Рябу
Не гвоздями ли часом кормил?
А то, глянь, скорлупу сколь ни брякай,
Не хватает разбить моих сил.

— Ой, брехунья, хорошие шутки
Ты со мной захотела шутить.
Ну-ка, дай-ка златую скорлупку,
Сам её я хотел бы разбить.

Дай-ка ножичек, тот, что острее.
Я, как опытный кулинар
Стукну так, так вот будет быстрее.
Ух, ты! Крепкое, прямо кошмар.

— Знаю. Скалкою стукнуть бы надо.
Да не так! Размахнись посильней.
— Ой, за что нам токая награда,
Что не можем разбить, сколь ни бей.

Скалка тоже ничем не поможет.
Может тут подойдёт молоток?
Но удар топора может тоже
Превратить яйцо в серый песок.

Но златое яйцо не давалось,
Сколь ни били его топором.
По столу от ударов каталось,
Оставалося в виде сыром.

Вот уж сутки, как всю эту сцену
Наблюдал с потолка старый жук.
Как, придя утюгу на замену,
На яйцо опускался сундук.

Но старания были напрасны,
Старики вдруг упали без сил.
Инструменты все были опасны,
Сколько б дед их и не перебил.

 

Часть 6

Третий час старики отдыхали,
Вокруг них воцарилася тишь.
И средь ночи они услыхали,
Как к яйцу подобралася мышь.

Увидав её, вдруг завопила
Бабка в ужасе: «Кузькина мать!
Мышка! Крыса! Какая скотина!
Кошки нет этой твари гонять!»

Мышь, услышав её, испугалась,
Вздрогнув телом, пустилась бежать.
Дед кричал: «Ух! Такая ты гадость!
Чтоб тебя! Раскудрит твою мать!!!»

Дед с метлою на мышку в атаку
Побежал опять воевать.
То ли мышь, то ль петух – деду в драку.
Всё равно, лишь себя показать.

Мышь бежала, бежала, бежала,
От начала стола до конца.
И от страха хвостом завиляла
И коснулась тихонько яйца

Покатилось яйцо по скатёрке
Докатилось до края стола
И, упав, раскололось на дольки,
Раскатилось по пыльным полам.

Хряп!!! Упало яйцо золотое.
Хряп!!! Дыхание спёрло в груди.
Хряп!!! Вскричала старуха герою
Что есть силы: «Старик, погляди!»

Полминуты – молчанье в избушке.
Бессловесный упрёк старику.
Громкий вздох обалдевшей старухи,
Петушиное «Кукареку!!!»

 

Часть 7

Горе! Горькое горе случилось.
Как же мышка попала на стол?
Золотое яичко разбилось.
И разбилось-то прямо на пол.

— Ах, Святая Девица Мария!
За какие такие грехи
Золотое яйцо подарила? –
Причитали опять старики.

Слёзы горькие сыпались градом
Прямо на пол из старческих глаз.
И чего им теперь было надо,
Ясно всё из молитвенных фраз.

— Ох! Кормилица наша святая,
Ты за что на нас гнев завела?
Отпусти нам грехи, умоляем,
Не держи на нас лишнего зла.

Золотое яйцо подарила –
Повод споров, надежд, суеты.
Мышь, которая всё погубила,
Кто послал нам, ну разве не ты?

Нет, теперь нам не надо богатства –
Нашим душам пора на покой.
В наши годы за долларом гнаться
Не дано уж нам нашей судьбой.

Ни к чему нам, ни бизьнись, ни дача,
Ни машина, ни скот, ни чины.
Видно это не наша задача,
Не для этого мы рождены.

На картошке, да на компоте
Мы недолгий свой век доживём.
Мы тонуть в современном болоте
Не хотим. Лучше сами помрём.

Пусть такой золотой лихорадкой
Молодые болеют сердца.
Мы отправим в Москву все остатки
От снесенного Рябой яйца.

Пусть лежит скорлупа золотая
На каком-нибудь ВДНХ.
Не беда, если там не узнают
Про несушку и про петуха.

 

Часть 8

Долго дед со старухой рыдали,
Пред иконою на пол упав.
В один миг вдруг они замолчали,
Чью-то речь позади услыхав:

Хватит плакать вам, хватит казниться.
Чему быть, того не миновать.
Всё в судьбе вашей может случиться,
В жизни нужно всего ожидать.

Не рыдай старичок. Не плач, баба.
Не такое случалось во век, –
Говорила им курочка Ряба, –
Для подарков рождён человек.

Онемели старик и старуха,
Растерялись от сказанных фраз.
Стало всё для них слепо и глухо,
Лишь куриная песня лилась:

— Я от вас, дорогие, не скрою –
У холодной зимы на носу
Ни волшебное, ни золотое,
А простое яичко снесу.

 

Часть 9

Скоро кончилось жаркое лето.
На полях убирали хлеба.
За большими озёрами где-то
Непогода спешила сюда.

С каждым днём становилось темнее –
Солнце пряталось где-то средь туч.
Деревца за деревней желтели.
Воздух в поле всё более жгуч.

Наступала зима, а в избушке
Воцарились тепло и уют.
Старый дед со своею старушкой
Вновь картофель сушёный жуют.

Вновь петух по избушке гуляет.
Ряба также в корзинке сидит.
Старики вновь яйцо ожидают,
Только время куда-то бежит.

Но однажды петух всполошился:
Закричал, залетал по избе.
Толь удар с петушком приключился,
Толь потомство он сделал себе.

Захотел попытать дед удачу.
Не снесла ли несушка чего?
Как решить таковую задачу?
Только сунуть ладонь под крыло.

— Слышишь, бабка, готовь-ка награду –
Видно наш петушок – молодец.
На свой долг, вижу я, он не слабый.
Подавай-ка лавровый венец.

Видно в пользу петух дедом, бабой
Коронован лавровым венцом,
Ведь лежало у курочки Рябы
Под крылом ЗОЛОТОЕ ЯЙЦО.