Оказывается, бывает и такое. Сама сначала долго наблюдала за происходящим, а потом хохотала в тряпочку. Верить не хотелось сначала, но ведь сама видела.
Сломал мой друг недавно ногу. Ночью. На рыбалке. Побежал к удочке, неудачно так наступил в ямку и получил перелом в лодыжке со смещением. Но не это важно. Посмотрела я на его синюю опухшую ногу и поставила диагноз – ПЕРЕЛОМ! Далее последовала команда:
— Одевай парадные шорты, едем в травмпункт. Протесты не принимаются.
Не! Он, конечно, посопротивлялся подобно маленькому ребенку, но здоровье – дело нешуточное, отгреб от меня пару неласковых и сел в машину. Деваться некуда. Когда жена – уставшая и голодная после работы, лучше не перечить. Убьет!
В травмпункте народу оказалось немного. Это если учитывать, что июньский вечер был воскресным и очень теплым. В такие вечера люди возвращаются с отдыха в город. Некоторые через травмпункт. Кто с клещами в мягких местах, кто с переломами, как мой драгоценный, а кто и просто с синяками. Ну, бывает же такое… идешь-идешь себе, ворон считаешь, зазеваешься на что-то, потом организм вспоминает, куда идет, резко поворачивает твою голову, хочешь ты того или нет, и… хлоп! Торцом двери тебе в глаз!
Или деревом!
Или просто чужим кулаком.
Кому как повезет.
Мы были вторыми. Пройдя в коридор к ряду стульев, мы уселись. Перед нами ждал светового сигнала к врачу только один мужчина с раскровавленной коленкой. Его беременная спутница сидела в углу коридора и держала в руках ватку. Наблюдать за нею было невесело. Думаю, ей было тоже не очень комфортно. Муж время от времени ей что-то негромко бубнил. Но бубнил он себе под нос, и она, каждый раз через весь звенящий коридор спрашивала его:
— Что ты сказал?
При каждом ЧтоТыСказал девушка вынуждена была поворачиваться к нему. Она видела кровь, моментально белела, закатывала глаза и, спохватываясь в последний момент, дергала руку с ватой к носу и вдыхала волшебный аммиак. Ее на время отпускало, и мужчина продолжал издеваться над ней дальше.
Вот если честно, у меня было дикое желание добить его на месте. Но… не твое, не обижай.
Из кабинета врача вышла женщина в белом халате. Крупная гусеничка. Медсестра. Подошла к нам. Александр сидел, выставив обе ноги вперед. Посиневшая правая нога была почти вдвое толще левой и с трудом помещалась в тапок. Женщина посмотрела на ногу, многозначительно помолчала, по-домашнему уткнув свои кулаки в талию. Сразу видно – хозяйка ситуации. Скалки ей в руках не хватало.
Подошла к мужчине, наклонилась над разбитым коленом:
— Чё? Тоже упал?
— Нет. Гвоздем проткнул.
— Гвоздем? – громко удивилась гусеничка, — каким гвоздем?
— Обычным. Проволочным. На двести миллиметров. С конической головкой. Если Вам это что-то говорит.
— Ха! Конечно, говорит. Думаешь, ты первый тут такой строитель? – и, выдав на весь коридор зычное «Ждите! Хирург оперирует», гусеничка удалилась обратно в кабинет, как-то странно похрюкивая. Смехом звуки, издаваемые ею, можно было назвать с большой натяжкой. Женщина скрылась за дверью, откуда через пару минут вышел пациент.
Моргнула лампочка, приглашая на прием очередного больного, и строитель встал со скамьи ожидания. Его спутницу снова скрючило. Я испугалась, не пришлось бы вызывать бригаду из родильного дома. Но войти строителю в кабинет к врачу так быстро было не суждено.
Дверь в коридор отворилась, и работники скорой помощи втащили на носилках тучную женщину. Она стонала и чуть ли не трехэтажным красивым сленгом ругала всех на свете. Оттеснив строителя в стену, медики пинком открыли дверь в медкабинет. Так же при помощи ноги дверь и закрылась.
Видно, строитель боялся медицинской помощи. Оттягивая момент осмотра, он не стал сопротивляться происходящему и уселся напротив своей спутницы. Она же закрыла глаза и откинула голову назад. Мы с Александром как-то в унисон вздохнули.
Через минуту в кабинете раздался громкий хохот. Все в коридоре пожали плечами, стали переглядываться. Вышел мужчина в белом халате и с повязкой, висящей на одном ухе. Наверное, хирург. Хирург пытался подавить смех, но получалось плохо. Выползающая улыбка превращала лицо в идиотскую гримасу. Он подошел к Александру. Так же, как гусеничка, постоял, посмотрел и крикнул куда-то в сторону:
— Тонь, сделай этому рентген!
Из соседнего кабинета выглянула вторая гусеничка. Рыжая и кудрявая. Открыла настежь дверь.
— Заходите.
Александр встал и скрылся за дверью. Хирург стал любоваться пробитым коленом второго травмированного.
— Ты что ли строитель?
Парень уже было возмутился таким к себе отношением, его глаза округлились, рот открылся, наполнив грудь воздухом. Казалось, он сейчас закричит. Но не успел парень даже слово сказать, хирург улыбнулся ему:
— Ладно, не пыхти, пошли в операционную.
Рот парня закрылся, но глаза так и остались круглыми. Строитель послушно встал и ухромал, оставив позеленевшую беременную спутницу в углу коридора.
Тучную женщину на носилках вынесли и утащили по коридорам в приемные покои. Она уже не материлась. Она просто плакала в голос и, как ребенок, просилась домой.
Александр вышел из рентген-кабинета через несколько минут, и я помогла ему зайти к хирургу. С ним там и осталась. Еще через несколько минут рыжая гусеничка принесла снимки ноги. Еще через несколько минут хирург уверенно и громко произнес:
— ПЕРЕЛОМ! Гипсуйте, девочки.
И гусенички принялись за работу. Врач стал заполнять медицинскую карту и писать еще какие-то бумажки, попутно хихикая и выясняя обстоятельства случившегося. Причину веселого настроения врачей мы понять не могли и никаких веселящих факторов ни в чем не находили. Александра это раздражало, он злился.
— Где получили травму? – заполнял бумажки хирург.
— На рыбалке.
— Под зад что ли пнул кого? – оторвался от дела врач. Любопытство в его глазах на время сменило веселье.
— А к вам разве привозили кого с рваной раной анального отверстия? – в гневе почти крикнул Александр. Хирург захохотал:
— Да уж пусть бы привезли. Все бы хоть разнообразие какое.
Дверь в кабинет отворилась, и в узкую щель заглянула бабушка.
— ВалерьВанч, можно?– спросила бабушкина голова.
— Ба-а-а! Капиталина Захаровна! Сколько лет, сколько зим! – радостно воскликнул хирург. Теперь уже бабушкина голова округлила глаза.
— Дык… — в дверь вошла сама бабушка. Маленькая, сухая, с рукой, повешенной через шею на тряпочку, — ВалерьВанч, ышо учорась Вы мне велели больше никогда к Вам не приходить. Не гневайтесь на меня, дохтур. У меня опять кости ломють!
Хирург чуть ли не обнял ее.
— Дорогая Капиталина Захаровна! Знали бы Вы, как я Вам рад сегодня! Вы же сегодня первая моя пациентка с рукой. А то все ноги да ноги! И все ПРАВЫЕ! Я как с утра на смену пришел, так только ноги и лечу. Вот мужчина девятнадцатый!
Ну, все понятно.
Уходя домой, уже и мы хохотали. Это же надо так? Веселая смена! Просто день правой ноги.